Сегодня, дорогой читатель, мы сходим в особняк Назимова на Ропшинской, 10. Глядя на него, нам есть о чём поговорить. Почему к этому домику сейчас приковано внимание всего петербургского градозащитного сообщества? Из-за чего автор этих строк спешно корректирует план публикаций, чтобы успеть? Почему совсем маленький домик вдруг решили омолодить? И как так выходит, что омоложение может оказаться для него фатальным? Обо всём об этом – в данном тексте.
Дни бегут вперёд, летят годы. Порою ужасается этому человек и придумывает всяческие уловки. Омоложение стало одним из главных «трендов» современности. Человечество активно борется со старением. «В арсенале» косметологов и хирургов различные кремы, сыворотки, инъекции, пластические операции и прочие изыски.
Не так давно манеру «омолаживать» своих «пациентов» переняли строители и выполняющие их волю эксперты и чиновники. «Чего изволите?» – и вот полуторавековое здание «сбрасывает» лет пятьдесят. Однако, дорогие дамы, погодите завидовать. Этот рецепт не пригодится вам. Дело зодчего – строить, а не углубляться в косметологию. К тому же, дом не получил ни инъецирования, ни «тонального крема с пудрой» – косметического ремонта. И не получит. Это «омоложение» можно сравнить с той ситуацией, когда меняются цифры в паспортах во имя изменения пенсионного возраста. Представьте себе: вам исполнилось 55. Вы идёте в собес оформлять пенсию, а Вам говорят: «Так погодите! Вы явились рано! Вам не 55, Вам ещё только 49! По нашим данным это написано у Вас в паспорте!»
«Мошенничество! – возмутитесь Вы. – Я в суд подам!» И правильно сделаете. Вот градозащитники и подали в суд, чтобы документально вернуть дому его вполне пенсионный возраст, не позволяющий сносить столь почтенные здания. И, надо сказать, тёмное дельце с изменениями цифр «обстряпано» уже не первое: процесс поставлен на поток.
Мы спешим, обгоняя экскаватор: в любой момент он может выдвинуться сюда. А снести домик, в который мы идём, могут всего за несколько часов – такой он маленький.
Фасады особняка Назимова – лицевой и дворовой. Фото Игоря Ланкинена.
Невелика и сама Ропшинская улица – 570 метров, 32 дома. Эта узенькая, довольно зелёная улочка проходит от Чкаловского до Большого проспекта Петроградской стороны. Ропшинская – соседка печально известных своими расселёночными пожарами Разночинных (Большой и Малой). Завершается она Зеленинским садом. Когда-то (это известно с 1791 года) она была одной из семи номерных улиц, расположенных перпендикулярно Большому проспекту Петроградской стороны. Участок севернее Малого проспекта в 1849—1853 годах назывался Глухим переулком. Но одноимённый переулок уже был в Коломне, и 20 января 1858 года улицу назвали Ропшинской – по селению Ропша в ряду улиц Петербургской стороны, наименованных по населённым пунктам Санкт-Петербургской губернии. В то время «захолустная» Петроградка (Петербургская сторона и Полицейская часть) и не могла мечтать о будущей славе. В 1903 году улица была продлена до современного Чкаловского проспекта (об этом нам поведала «Википедия»).
Мы видим уютный скверик. Но за ним совсем другая зелень – фасадная сетка. За ней прячется маленький домик – на пять окон по фасаду и в два этажа с незатейливым, но симпатичным фасадным декором. Это и есть особняк А.И. Назимова. Позади – флигелёк, больше похожий на сарайчик. Именно такие почти игрушечные по размерам домики сейчас под особой угрозой, и градозащитникам пора вносить их в специальный реестр и разрабатывать специальный комплекс дополнительных защитных мер (как это уже сделано с деревянной застройкой).
А мы входим внутрь.
Особняк Назимова внутри. Фото Игоря Ланкинена.
В доме всего четыре квартиры (и большие лестничные кладовки), юркая лестничка с угловыми «забежными ступенями». Есть и чёрная лестница. Интерьеров почти не осталось – домик серьёзно выгорел изнутри. Ладно хоть несущие стены и чердак не повредились: пожарные, ездящие в этот квартал очень часто, успевали вовремя. В опустевших квартирах встречают круглые металлические дореволюционные печи – они чудом сохранились. Как было бы здорово, если бы этот дом приспособили под мастерские художников! Но мог бы он стать и маленьким хостелом. Пока же, в единственной не горевшей квартире, на втором этаже, здесь живёт бомж Андрей. Он чистенький, опрятный, даже представительный (видимо, из интеллигенции). Андрей заметно нервничает по тому поводу, что мы своими грязными после хождения по расселёнкам ботинками можем испачкать белоснежную тряпочку, гордо выступающую в роли придверного коврика. Андрей мнётся, переступает с ноги на ногу, испуганно смотрит под ноги и явно стесняется сказать: «Не топчите!» Дверь открыта, и видно, что «дома» у Андрея полный порядок: не каждый имеющий свою квартиру хозяин может похвастаться такой заботой о жилье. Мебель, занавески – всё как у всех. Фотоаппарата жилец пугается, и я убираю камеру. Под лестницей Андрей держит макулатуру, сбытом которой живёт. Конечно, это пожароопасно, но «домовладелец» бдительно следит за особняком и не даёт источнику скромного дохода загореться. Правда, радивого хозяина часто бьют, и недавно мы видели его с рассечённым лицом: к Назимову опять наведались наркоманы…
Андрей лишён интернета и наверняка не знает, кто жил тут до него. А мы узнали, что, оказывается, Назимов, в чью честь назван (атрибутирован) построенный в 1895-м году крошка-особнячок, держал в своих руках дом недолго и был промежуточным, «проходным» владельцем.
«Титульные данные подтверждаются справочником «Архитекторы-строители Санкт-Петербурга…» (С. 144). Однако адресные книги дают о владельце дома другую информацию», – пишет эксперт портала «Ситиволлс» Наталия Цендровская. И продолжает:
«В адресной книге на 1896 год (книга Яблонского) владельцем участка назван крестьянин Алексей Иванович Наумов, торговавший кожей и кожаным лоскутным товаром (О. 1. Стб. 718; О. 3. С. 2047, 2051). Его же называют владельцем дома и ВПб на 1898 год.
А в ВПб на 1899 владелицей названа уже вдова купца Евдокия Александровна Алимпиева (О. 4. Стб. 334; О. 3. С. 15). В ВПб на 1908 она все ещё владелица дома (О. 4. Стб. 180).
В ВПб на 1913 у дома показаны 2 владельца – подрядчик штукатурных работ Дмитрий Николаевич Градов и подрядчик строительных работ Александр Иванович Филаретов (ВПб на 1913. О. 4. Стб. 329; О. 3. С. 164, 659). В ВПб на 1917 владельцами названы они же.
В адресных книгах на 1892-1895 владельцем участка назван канцелярский служащий Николай Гаврилович Михайлов».
Вот это да! Особняк Назимова, а где же сам Назимов? Наталия Ксенофонтовна предполагает, что он был первым хозяином, владел участком полгода, а потом продал недострой. А в книге он не отмечен потому, что документы эти ощутимо запаздывали, и чиновники тех времён просто не успели отразить в записях столь стремительную сделку. Но так или иначе, этот домик представляет собой, можно сказать, имущественный феномен: крестьянский особнячок. Такого в нашей рубрике ещё не было!
Осталось лишь сообщить, кто возвёл этот особнячок в 1895-м году. Его создателем был архитектор Оттон Людвигович Игнатович. Зодчий этот строил не очень много, но разнообразно. На его счету и особняки, доходные дома (как оштукатуренные, так и в кирпичном стиле), и промышленные здания, и часовня на Охте, разрушенная в 30-е годы. Особняк Назимова примечателен тем, что, несмотря на то, что построен он на закате эпохи эклектики, стиль его отчасти напоминает классицизм (в частности, фасадным декором), во всяком случае, строя этот домик, его автор явно сожалел о давно минувшей эпохе классицизма. Тот же случай, что и с особняком Рыжкина: когда глядишь на здание, кажется, что оно намного старше.
И этот дом, который кажется старше, наоборот, решили «омолодить»!
Как это произошло?
Чья-то вороватая рука повадилась лазать в кадастр. Это уже не первый случай. Дело в том, что по закону в Петербурге запрещено просто так, ни за что ни про что, сносить исторические здания лишь по той причине, что они не нравятся инвесторам. И закон стоит на страже старины довольно строго. Однако же инвесторы ищут уловки. Одной из таких уловок и стало пресловутое «омоложение», когда по мановению той самой неустановленной вороватой руки меняется дата в кадастровом паспорте, и дом из дореволюционного становится советским. Недавно именно таким путём было приговорено и за один день уничтожено крепчайшее, чуть ли не под экскаватором расселённое здание в кирпичном стиле на улице Ремесленной (дом № 3). Здесь вороватую лапу уже ищут: по факту фальсифицирования государственных документов заведено уголовное дело. И даже если виновников не найдут – может, впредь их последователям заниматься подсудными делишками будет неповадно.
Здесь, на тихой зелёной Ропшинской, года три назад заговорили о сносе. Уничтожить планировали тот самый особняк Назимова. Кусочек земли здесь сладкий: соседний участок свободен, а со скверами инвесторы ныне не церемонятся – «зелёные лёгкие» у города отрезают гектарами. Инвестор (ООО «Невский землеустроитель») замыслил здесь девятиэтажку с подземным паркингом и нанял своих экспертов. «Полюбуйтесь» на проект (фото Дмитрия Ратникова, взято здесь).
Депутат ЗакСа Алексей Ковалёв прослышал о грядущем сносе и запросил документы. И точно так же, как на пути нового моста на Ремесленной, «поперёк дороги» инвестору встал «несносный» в буквальном смысле исторический дом. Вот и объявили его советским, «исправив» 1895-й год на 1947-й. Так особняк с дореволюционными печами, построенный из исторического кирпича на старинном же цементе внезапно «стал советским». «Корректировки» в базу Росреестра внесли в декабре 2016-го года. «Ручной» КГИОП тут же согласовал снос, сообщив в своём заключении, что «исторических зданий на земельном участке не имеется. Здание, расположенное на земельном участке, согласно кадастровой выписке, 1947 года постройки и не относится к числу исторических». Эту же «песню» мы все слышали на улице Ремесленной, после сноса, когда и КГИОП, и губернатор упорно, даже на фоне уголовного дела и суда, твердят о том, что уничтоженное здание не было историческим. Они отказываются верить даже фотографиям Карла Буллы. Документы вышестоящих чиновников они принимают на веру, ошибки признавать не хотят, а проверка достоверности сведений (во избежание ошибок) в обязанности КГИОП, очевидно, не входит.
Видимо, следующим шагом будет «омоложение» Карла Карловича: напишут, что он умер в XXI веке и вбросят в строительную прессу «липовый» некролог. А что? Сначала дома – потом люди. А после, по накатанной, дело может дойти и до исправления дат в паспортах граждан Российской Федерации: начало этого текста перестанет быть фантастикой.
Здесь, на Ропшинской, тоже подали в суд. Пока Куйбышевский районный. Шансы на победу есть, и они довольно велики. Ибо, во-первых, это уже не первый «иск по восстановлению дореволюционности» (группа «ЭРА» уже судилась за Аракчеевские казармы). А во-вторых, закон «О государственном кадастре недвижимости» работает на то, чтобы схватить очередного «воришку времени» за руку. Ибо закон этот ставит прямой запрет на корректировку даты постройки по заявлению инвестора. Править эти данные можно лишь при обнаружении серьёзной ошибки. Однако Кадастровая палата Санкт-Петербурга, похоже, стала проходным двором для нечестивцев. Остаётся лишь гадать, какой по счёту иск положит этому конец.
Подводя итоги нашей сегодняшней «экскурсии», можно сказать, что у особняка Назимова есть шанс устоять. Но только в том случае, если судебная машина обгонит демонтажную. Возможно, градозащитному сообществу, которое, затаив дыхание, следит за перипетиями и коллизиями суда, нужно установить за домом наблюдение. Ведь снос крохотного домика, если он случится, будет ещё более быстрым, чем на Ремесленной, и активисты попросту не успеют среагировать.
Но всё-таки нужно надеяться на лучшее. Верить в то, что деревьям в сквере на Ропшинской будет вольготно расти, а подчёркнутое милым домиком очарование этого уютного, затерянного в шуме городских магистралей места останется нетронутым.
Градозащитный Петербург 