Елена Жерихина
Архитектура является искусством, устремленным в будущее, рассчитанным на улучшение жизни не столько современников, но их потомков, искусством, создающим их образ жизни и культуру обитания. В Санкт-Петербурге с его гранитными набережными и широкими площадями и проспектами, застроенными к концу XIX века дворцами, катастрофически не хватало комфортабельного качественного жилья, современных школ и просторных, светлых деловых помещений.
Во втором десятилетии XX века петербургская архитектурно-строительная школа, которая долго в техническом отношении отставала от Европы, наконец, вырвалась на новый высокий уровень. Знания, передававшиеся инженерам-строителям профессорами Института гражданских инженеров и архитекторам-художникам — профессорами Имп. Академии художеств, помогли им не только догнать, но впервые обогнать европейских коллег в их исканиях. Распространению новейших строительных знаний, знакомству с зарубежным опытом, современными проектами и мнениями маститых коллег способствовали публикации в журнале «Зодчий», в приложении к нему — газете «Неделя строителя» и в других специальных изданиях.
Направление «модерн» просуществовало в нашем городе недолго (1898 — 1912 годы), но интересно, оставив образцы архитектуры венского модерна — «сецессии», немецкого «югендстиля», французского «ар-нуво» – (Sezession, Jugendstil, Art nouveau), северного модерна и даже британского «викторианства». Профессиональные классы керамики, стекла, обработки металла и дерева, открытые в Училище технического рисования барона А. Л. Штиглица, к этому времени воспитали художников новой школы, воплощавших в своих произведениях идеи модерна. К тому времени, когда архитекторы востребовали этих мастеров-декораторов, они уже прошли практику в строительных работах, обеспечив этим возможность развития новой эстетики.
Чрезмерно разнообразные декоры и насыщенные цвета модерна быстро наскучили, они воспринимались, как временное явление, но они приучили художников доверять собственному взгляду, широко использовать философские, исторические, художественные аллюзии, создавая неповторимые произведения. Естественно, модерн не исчез сразу, одномоментно. Многие здания 1910-х годов все еще воспринимаются, как постройки этого направления. Но он отошел от «цветистой» сецессии. На смену модерну пришел неоретроспективизм, обращенный к эпохам Петра I, Елизаветы I, к классицизму, ренессансу, готике и другим стилям прошлого — началась эпоха постмодерна. Для русских мастеров обращение к стилям и мотивам прошлого было ностальгией по «золотому веку». В своих работах они целенаправленно старались не повторить, но — превзойти мастеров прошлого.
Архитекторы обратились к корням, к традициям прошлого, понимая, что только так, в неразрывности отечественной культуры, без которой вырождается изобразительность архитектуры, можно взрастить будущее. Так появился постмодерн, собравший лучшее из эстетики прошлого, но воплотивший их в новых материалах и современных пропорциях. Постмодерн полон цитат: традиционных архитектурных элементов, декоративных деталей в классических, романских, готических, ренессансных или барочных формах. Но это лишь «цитаты» в новых, неповторяющихся контекстах. Стилистика сооружения «заказывается», но текст, иллюстративность — сочиняются. Для постмодерна характерна замена точного воспроизведения, прямого цитирования индивидуальной разработкой каждого мотива, тем более воплощенного в новых материалах, позволивших создать ранее невиданные объемы и линии.
Архитектурный облик зданий постмодерна всегда индивидуален и своеобразен особой пластической разработкой объемов, нарочито примитивен и архаически тяжеловесен, целостен и массивен, асимметричен, поскольку такова природа и так до нас дошли памятники древности. Дом монументален так, будто стоял всегда, и – вечен. Каждый фасад – образ.
Наибольшее распространение подобные сооружения получили в исторических кварталах вокруг Института гражданских инженеров: в «ротах» Измайловского и Семеновского полков, но также, – в требовавших, после наводнения 1903 года, безотлагательной реконструкции улицах Коломны и в дальних линиях Васильевского острова. В эти годы застраиваются проспекты Петроградской стороны, улицы развивающейся Литейной части. Внушительные современные «Дома» финансовых и торговых предприятий занимают Невский проспект и прилегающие к нему кварталы.
Для неоклассицизма характерно применение эллинистических и римских элементов декора и орнаментов, которое использует, например, Н. Д. Кацеленбоген (Дом Л.С. Перла, Рузовская, д. 9, 1911) наряду с нарушением классической ордерной системы в пропорциях, использование «гигантского ордера» даже в интерьерах. Симметрия заменяется подчеркнутой, характерной для модерна асимметрией (дом генерала П.П. Баранова. арх. С. Г. Гингер, 5-я рота Измайловского полка, д.12-14, 6-я рота, д. 13 (1912), Тарасов пер., 18).
Античные сюжеты в декоре в общем случае не несут присущего классицизму аллегорического значения. Характерно применение неестественных для классицизма цветов, их сочетаний, а также материалов, например, грубо обработанного гранита, вошедшего в практику северного модерна. Так декорирован, например, особняк Гартонга (арх. Е. Н. Мандражи, Сергиевская ул.,71, 1915). Активно используется архаический декор, свободно сочетающийся с «рваным» северным гранитом. (Арх. Ильин Л. А., Клейн А. И., Загородный пр., 66, уг. Подольской ул.; Сонгайло М. А., 7-я рота Измайловского полка, 6-8, 1909-1910, С. Г. Гингер, Б. Казачий пер., 4).
Архитектурные решения со временем упрощаются, на фасадах акцентируются большие объемы, для освещения жилых комнат вводятся широкие «витринные» окна. Это стремление, закончившееся в 1930-х годах эпохой конструктивизма, в Петербурге начинается очень рано: еще в 1904 году архитектор Д. А. Крыжановский выстроил на окраине очень простой по формам угловой доходный дом (Малодетскосельский пр., д. 9), который современники нашли «роскошным» по условиям комфорта.
Конструктивизм входил в городскую среду Петербурга и через эстетику северных балтийских городов. Балтика объединяет Петербург и Скандинавию, и частый западный ветер приносит нам воздух северной Европы, где зарождалось и развивалось национально-романтическое направление искусства. Петербуржцы зачитывались новеллами Гамсуна, ставили пьесы Ибсена, слушали музыку Грига и Сибелиуса, наслаждались пейзажами Карелии. Их интересовали все области национальной художественной культуры, а под национальной они уже понимали родной Север. Архитекторы и художники поставили себе целью раздвинуть каменные стены огромными окнами и впустить в город северную природу, не пренебрегая при этом городским комфортом. Наряду с высокими красными черепичными крышами, башнеобразными объемами, обилием «рваного» гранита и штукатурки «в шубе», они упрощали формы, доводя их до конструктивистского лаконизма — так выглядит боковая, когда-то глядевшая на снесенную латышскую лютеранскую церковь, стена дома выстроенного А. Ф. Бубырем (Загородный пр., 64). Лаконичен, но при этом впечатляющ простой по рисунку доходный дом С.С. Трайнина, выстроенный архитектором И.А.Претро в 1912 году (наб. канала Грибоедова, д. 158).
Подобные постройки не стали рядовыми, благодаря запоминающемуся силуэту, уникальной отделке фасада, разнообразию фактур облицовки. Рисунки и размеры оконных проемов и переплетов изменялись от этажа к этажу, они четко вырезаны из плоскости стены, иногда перерезав карниз или разрезав декор.
Одно из подобных зданий – доходный дом инженера И.И. Басевича (Большая Пушкарская, д. 7). Расположенная на узкой, второстепенной улице постройка не стала рядовой. Проект ее выполнил в 1912 году архитектор А.И. Зазерский при участии заказчика. Фасад дома, где кроме жилых помещений размещалась еще и инженерно-строительная контора домовладельца, подчеркнуто асимметричен: западному четырехэтажному ризалиту соответствует пятиэтажный, более широкий, восточный ризалит. Ризалиты подчеркивают глубину примыкающих к ним лоджий, и выступают гранеными эркерами, увенчанными треугольными балконами. Центр фасада отмечен только овальным трехоконным выступом мансардного этажа, который заглублен и очерчен сплошным балконом. Разнообразны оконные проемы: широкие арочные окна конторы, трехосевые окна комнат, парные узкие окна по центру фасада, застекленные балконные двери. На фоне штукатурной шубы, подобной выветрившемуся песку дюн, особенно изысканно выглядят классически-скромные лепные окантовки окон и дверей с монограммой «ИБ» в медальоне. Тонко, со вкусом прорисованы балконные решетки. Дворовые фасады прочерчены вертикалями ризалитов и эркеров, скромно украшены поясками и вставками мелкой зеленой керамической плитки.
В 1913— 1914 годах С. Г. Гингер, строя доходный дом генерала П. Н. Шабельского (Большой Казачий пер., 4), выставляет в двух нижних этажах, отделанных крупными гранитными блоками, огромные витринные окна, наряду с эркерами вводит многоугольные башни, но обыгрывает классицистические декор и ордерные дорические канеллированные полуколонны. На фасадах шлифованный и «рваный» розовый гранит соседствует с розовым же портланд-цементом. А. В. Кащенко, возводя здание Международного коммерческого банка (Малая Садовая, д.6), прорезает на фасаде всего три яруса огромных витринных окон, заканчивая фасад фризом мелко нарезанных оконных проемов.
При этом, наряду с облицовкой нижней части фасада полированным камнем, он выявляет металлические конструкции и неожиданно декорирует фризы совсем классическими Меандрами и венками, простенки — львиными масками и гирляндами и венчает их канеллированными колоннами. Прекрасные качественные декоративные материалы не нуждаются в окраске и реставрации. Это здания, выстроенные более века назад, абсолютно современны, присущи середине XX века; при этом модернизм здесь облагорожен изящной, скромной и «вечной» классикой.
Свобода применения классических элементов обусловлена тем, что формы неоклассицизма — это символы классицизма, а не подобия его: ведь сам классицизм стал уже символом символа. Поэтому увлечение внешними формами ампира затронуло и убежденных сторонников модерна. Неоклассицизм проявился не только в архитектуре и изобразительных искусствах, в их изучении, в открытии классической красоты Петербурга. В отличие от собственно классицизма, неоклассицизм ориентирован не на рационализм или вечные начала бытия, а на прошлое, на «золотой век» русской культуры. Это пассеистский стиль, проникнутый представлением о классицизме как вершине искусства. Естественно, за ним последовал и столь привычный в Петербурге итальянский неоренессанс в его разнообразных, часто ордерных формах, который являлся знаковым при постройке банков или особняков лиц, претендующих на уважение к древности их рода.
Художественные формы ренессансного зодчества органично вошли в неоклассицизм 1910-х годов. Разные направления неоренессанса, разработанные А. Палладио в Виченце в XVII веке представляют два доходных дома Ш. 3. Иоффа, выстроенные А.Л. Лишневским на Загородном проспекте. Дом 11 акцентирует узкий угол высокой ротондой, характерной игрой эркеров, окон, легким «полетом» гирлянд. Дом 24 массивен; рваный, тяжелый руст обрамляет широкие витринные окна.
Ордерный «палладианский» неоренессанс с мощным гранитным, украшенным масками, высоким цоколем отличает собственный дом архитектора Н. Д. Кацеленбогена (Можайская ул, д.16, 1914 г.).
На этом мощном и тяжелом цоколе возвышаются коринфские полуколонны между которыми встроены эркеры. Декоративные панно, фризы, парапеты балконов покрыты традиционными ренессансными орнаментами с гротесками и акантами. Огромные окна выявляют на фасаде необычно просторные помещения (в советское время это стало неудобством — пришлось квартиры использовать как общежития). Ярким примером флорентийского неоренессанса с тяжелой рустовкой, пилястрами, мощными атлантами и лентой полнофигурных барельефов является доходный дом Р. Г. Веге (Арх. С. О. Овсянников, Крюков канал, 14/41, 1912- 1914). Ренессансной лоджией и барельефными вставками украшен фасад дома Марголиных (Арх. А. Л. Лишневский, Большая Подъяческая, 36, 1914) со стороны Б. Подьяческой улицы.
Неоклассицизм и неоренессанс легко соединялись с другими неостилями: русским, неопетровским, неовизантийским, неорусским, — т.е. неоклассицизм был прежде всего неоретроспективизмом. Реминисценции петровского барокко в модерне художественно связаны с «Миром искусства», и с открытием Петербурга как особой культурной ценности в живописи, поэзии и науке начала XX века. Это показывает тщательно проработанная художниками отделка зданий Петровского училища (Арх. А. И. Дмитриев, Петроградская наб., 2 — 4. 1909—1911.) и Школы народного искусства (Арх. Н. Е. Лансере, И. Ф. Безпалов, наб. Екатерининского (Грибоедова) канала, 2. 1913-1914.) выстроенные в петровском барокко.
Идеи неорусского стиля использовал молодой гражданский инженер А. А. Захаров, выстроивший большой доходный дом для своих братьев и дяди М.В.Захарова на углу Клинского пр. и Серпуховской улицы (1913). Он сочетал с деталями конструктивизма элементы традиционных новгородских форм, а красочные, выложенные из керамики национальные декоры возносятся над цоколем грубого серого гранита, покрытого примитивными барельефами.
В первые годы XX века инженеры-строители начали использовать разнообразные новейшие особо прочные материалы (металл, бетон), позволяющие возводить объемные конструкции разнообразных форм, воспроизводить эффект «естественного прорастания», перекрывать балками и арочными конструкциями огромные пространства, допуская в помещения свет и воздух. Эффект «естественного прорастания» создал в традиционных формах «четырехстолпного храма» архитектор Р. Ф. Мельцер при строительстве вестибюля особняка кн. В. С. Кочубея (Фурштадтская ул, 24, Р. Ф. Мельцер, 1909-1912).
Подобные перекрытия использовали братья Василий и Владимир Косяковы, проектируя не только крупные храмы, как Морской Никольский собор Кронштадта или церковь Казанской Божией матери, но и церковный зал Никольской богадельни ремесленной управы (Расстанная ул., д. 20, Вас. А. Косяков, 1910). Ф. И. Лидваль, Г. В. Барановский, Л. Н. Бенуа перекрывали огромные пространства банковских или торговых залов застекленными плафонами.
Совершенные технологии обработки природных материалов, появление новых материалов, например железобетона, портланд-цемента, привели к тому, что здания эпохи постмодерна оказались самыми прочными, а их художественный декор — резьба по граниту, барельефы и статуи из портланд-цемента — оказался фактически вечными. Современные облицовочные материалы, такие как керамическая плитка и портланд-цемент, позволили разнообразить окраску, в дальнейшем — мыть фасады зданий, не подвергая их перекраске и реставрации. Цвет, который играл такую важную роль в декоре модерна, вынужденно (цвет портланд-бетона) заменен привычным петербургским серо-белым с включением розоватых оттенков и темной бронзы. То есть даже цвет зданий этого времени относит к историческому прошлому, к естественности камня, столь привычного в европейских городах, и к оттенкам александровского ампира.
Ранее петербуржец-домохозяин должен был думать о постоянном в нашем климате ремонте фасада дома, о заготовке и хранении дров для отопления, о водоснабжении и ликвидации стоков, о газовом освещении. Высокий уровень технических достижений начала XX века постоянно стимулировал улучшение качества проектируемых сооружений, которое включало разработку передовой для своего времени системы инженерного обеспечения: канализации, водоснабжения, отопления, вентиляции. Строительство в центре города электрических станций, например, станции Бельгийского акционерного общества Электрического освещения (наб. Фонтанки, 104), способствовало широкому использованию его в общественных и жилых зданиях.
Проблемы комфорта и гигиены стали важнейшими при проектировании городских зданий: широко обсуждались вопросы объемов, увеличения высоты и освещенности жилых и общественных помещений. Квартиры в доме должны были иметь разнообразную планировку, а помещения требовались просторные, — комнаты уже проектировались в 35—60 м2, светлыми и различной конфигурации, что достигалось с помощью эркеров. Подъем осуществлялся с помощью электрических и гидравлических лифтов. В квартиры проводилось электрическое освещение, телефон, — все эти задачи активно решались при возведении качественного жилья. Поэтому при строительстве новых жилых зданий, где уже подавалась в ванные и на кухни горячая вода, слив стоков осуществлялся в бассейны, расположенные под двором (уже не было зловония, столь привычного жителям старых районов). Над ними, как и над подвалами, где хранился уголь для отопления, мусор и бытовые отбросы, — устраивались железобетонные перекрытия. Ныне в подобные «подвесные» дворы, например, в доме архитектора Б.Г. Гиршовича, Рузовская ул., 19; архитектора С.Г. Гингера, Б. Казачий пер., 4, и другие дворы, запрещен въезд транспорта. В отсутствие централизованной городской канализации, вывоз мусора и стоков устраивали со стороны черного двора.
Эпоха модерн уже знала практически все существующие ныне бытовые технические удобства: общее отопление, горячий и холодный водопровод, ванные и душевые, ватерклозеты, мусоропроводы и лифты, системы кондиционирования воздуха, телефон, и даже — централизованные системы пылесбора, что важно при моде того времени на тяжелые занавеси и ковры. В доме проектировалась общая вакуумная камера для централизованного отсоса пыли из помещений, с разводкой по квартирам; при необходимости к штуцеру в комнате присоединялся шланг, куда всасывалась пыль. Тот же принцип пытались ввести при устройстве в городе «пневматической почты» (широко применявшейся в Париже, но не внедренной в Петербурге).
Высокая требовательность заказчиков и специалистов Городской думы, а также собственная житейская мудрость и критика коллег и учителей, заставляли строителей искать новые решения Постоянных петербургских проблем: увеличение пространства и количества при улучшении качества жилья, утверждение повышенных норм комфорта. Традиционные по архитектурной стилистике здания уже спланированы рационально, с учетом технических и гигиенических достижений начала XX века, позволяющих отапливать, вентилировать и освещать внутренние замкнутые помещения естественным светом.
Также очень требовательны в те годы были заказчики к уникальному внешнему виду и к удобствам зданий учебных заведений. Серое, с лентами барельефов новое здание Мариинской гимназии облицовано «вечным» портланд-цементом (ул. Ломоносова, 11, 1913-1915, арх. Н.И.Богданов). Очень прост отделанный лишь дорическими пилястрами и триглифами фасад здания Училища и совета СПб. реформаторских церквей (пер. Матвеева, 3, 1913-1914, арх. А.А.Гимпель). Фасад Реального училища Штемберга (Звенигородская ул.,10, 1913, С. Данини), выделяется розоватыми пилястрами, наличниками и карнизами, с гирляндами и пальметтами цвета старой бронзы. Все они не только прекрасно распланированы, хорошо вентилируемы и отапливаемы, но снабжены просторными, удобными аудиториями и залами с прекрасной акустикой, даже, как реальное училище — и кино¬залом. Все эти здания облицованы портланд-цементом и до сих пор не нуждается в коренной реставрации фасадов.
Культура приходит не только с обучением, она воспитывается в пропорциях города, квартала, жилья. Петербургские архитекторы начала XX века внесли свой вклад в воспитание петербуржца-прохожего через зрительный ряд образов и декоров на фасадах зданий и сделали петербуржца-обывателя требовательным в вопросах комфорта, а значит, культуры жилья. К сожалению, слишком скоро в послереволюционном Петрограде забыли о комфорте, о культуре быта, и замечательные творения зодчих превратились в коммунальные квартиры или общежития.
Градозащитный Петербург 