Дорогой читатель, мы продолжаем исследовать инфраструктуру Расселёнбурга. Были у нас бани, склады и даже музей. Сегодня мы направимся в казармы. В которых, разумеется, нет ни солдат, ни гражданских.
Санкт-Петербург гордится улицей Зодчего Росси. Это единый архитектурный ансамбль, выстроенный одним зодчим. У нас, в Расселёнбурге, тоже есть такой ансамбль. Правда, он намного проще парадного классицизма великого русского итальянца. Но тоже интересен и ценен именно своей целостностью.
Это Подъездной переулок за Витебским вокзалом.
13 домов из 21 (за исключением вкраплений более поздней – сталинской и современной застройки) построены одним архитектором – военным инженером Иваном Леонардовичем Балбашевским. Может, и ещё некоторые здания его авторства – они просто не атрибутированы. Какой же купец заказал такой подряд?
А вот и не купец! Эта местность застраивалась для военных. Здесь исторически располагались казармы и «административные», штабные корпуса. Поэтому здесь нет лепной роскоши, парадного стиля. Одно из этих зданий мы сегодня посетим. Бывшие казармы 1-го железнодорожного батальона, впоследствии превращённые в жилой дом с жуткими бытовыми условиями – нечто среднее между общагой и коммуналкой. Жильцов оттуда «выселил» пожар. С тех пор казарма брошена на поругание.
Подъездной переулок невелик – меньше 800 метров (если быть точными, то 786. Скорее, это даже проезд между Загородным проспектом и набережной Обводного канала. Маленький, да удаленький – очень старый. Когда-то давно по нему подъезжали к ипподрому, занимавшему часть знаменитого Семёновского плаца, на котором чуть не казнили Достоевского. Здесь же повесили Перовскую. Официальный отчёт о проведенной казни сообщает, что до самого последнего мига она была спокойна…
Синяя поддёвка, алая рубаха палача. Помост с шестью ступеньками, «позорная карета». И жадная толпа, собравшаяся поглазеть на жуткое зрелище. На которое, кстати, пускали по билетам…
Кругом лужи и раскисший снег. Толпа стоит по периметру Семёновского плаца, запрудив весь Подъездной переулок. Её, гудящую, рокочущую, с трудом сдерживают казаки, жандармы, кавалерия и пехота. Барабанщики отбивают мелкую дробь…
Помимо казней и солдатской муштры, знавала эта площадь и массовые гуляния, и торговлю (на ней размещался временный рынок). Сейчас эта площадь носит название Пионерской, в центре неё стоит Театр Юного Зрителя. С одной стороны её «замыкает» маленький, незаметный Подъездной переулок, в середине которого и стоит «наша» казарма.
Местность эта интересна тем, что очень давно перестала быть «дикой». Вот мы видим план города 1737-го года издания (оригиналы карт здесь). На нём очень тщательно прорисованы деревья (художник-составитель явно постарался). Лес простирается во всю ширь – как раз от Загородного до Обводного. Однако среди деревьев уже мелькают просеки. И линии их чёткие – эти просеки явно «ведут» к скорому формированию здесь регулярной застройки.
Листаем дальше. 1776-й год. Просеки расширились, стали напоминать улицы и переулки. Пока безымянные, но обширные квадраты пространства между ними помечены буквой «С» – здесь расквартирован Семёновский полк. И квадраты на карте уже похожи на плац – лес постепенно вырубают.
Карта 1804-го года показывает, что плац (ещё не подписанный этим словом, а просто показанный пустой площадью) обрёл новые, расширенные границы. А по краям его появилась застройка. Конечно же, это казармы. Ведь солдатам надо не только маршировать, но и где-то жить. А ходить строем через весь город неудобно.
1824-й год. Тот же плац, но уже приписанный к Московской полицейской части. Это первый план с таким делением. Карта уже вполне напоминает современную. Таким образом, мы видим, что окончательное формирование этой местности датируется уже первой третью XIX века. Подъездной переулок с отмеченным на нём рядом казарм уже отчётливо виден. Но ещё не называется Подъездным. Ибо подъезжать пока не к чему – ипподром ещё не построен.
А вот и он! Плац! На плане следующего, 1825-го года, чёрным по белому: «плац-парад». Казармы тоже нанесены на карту и уже подписаны. Правда, это ещё не казармы Балбашевского.
1834 год. Будущий переулок отмечен на карте уже с именем. Точнее, номер – 5-я улица в составе слободы. Правда, «Википедия» сообщает, что такое название известно с 1798 года, но на картах мы его ещё не видим.
А дальше старые карты всё интереснее и интереснее! В 1850-м году на Путевую карту Санкт-Петербургских общественных карет нанесена уже Царскосельская железная дорога.
Последующие годы показывают, что площадь стала жить насыщенной жизнью. В 1863-м мы видим, что обширную часть плаца занимает временной рынок. Мера эта была вынужденной: в Апраксином дворе случился страшный пожар, и торговцев временно «переселили».
А рядом с казармами появляется фуражный двор. Что такое фураж? Это корм для скота. Что там собрались строить? Скоро увидим!
Год 1881-й. Рядом с фуражным двором появилась новая обширная постройка – «Павильон зимнего бега». Это и есть ипподром. На более поздних картах он уже и будет обозначен как «ипподром», или, более полно, «ипподром Императорского общества рысистого бега». Ипподром был именно беговой – не для скачек. С 1893-го года сюда пришёл и футбол.
Потом, во время блокады, ипподром был разрушен. Очень жаль, ведь это был проект самого Леонтия Бенуа.
На карте 1903-го года видно, что на этой территории появилась собственная электростанция, а в 1904-м году одна из построек именуется «строящийся вокзал» — на месте бывшего здания Царскосельского вокзала возводится Витебский, который сохранился по сей день. «Экскурсию во времени» при желании можно продолжить. Но мы вынуждены её заканчивать, обмолвившись лишь, что с 1913-го года «наша» часть переулка именуется Зверевским проездом (по фамилии домовладельца Зверева – в это время участки уже вовсю приобретали под застройку купцы), а перед войной проезд этот присоединён к Подъездному переулку. Когда было дано такое название – неизвестно. На карте оно впервые появляется уже в 1892-м году. Что ж, логично: название дали тогда, когда появился ипподром, к которому, собственно, и подъезжали по этому переулку (ещё о переулке можете прочесть здесь, на фото здание ещё не выгоревшее).
Впрочем, ключевые слова здесь – не «ипподром» или «электростанция», а «железная дорога» и «вокзал». Ибо именно им было суждено стать «средообразующими» – сформировать облик этой местности. Постепенно воинская слобода превращалась в «предместье» железной дороги. Дорогу и вокзал надо было охранять, и по соседству с ними расквартировали железнодорожный батальон с автомобильной ротой (техника шла вперёд, конки потихоньку своё объездили).
В начале нового века, перед революцией, сюда приходит Балбашевский с соратником по фамилии Энгельке. Переулок приобретает новый вид: здесь одно за другим растут каменные строения. 1906 год: современный № 7 – здание штаба батальона, № 9а – офицерский флигель и № 11 – казармы нижних чинов. 1908-й год: № 5 – казармы 1-го железнодорожного батальона. 1908-й – 1909-й годы: № 3 – офицерский корпус 1-го железнодорожного батальона и № 13 – казармы того же батальона. 1909-й – 1911-й годы: № 8 – Военно-автомобильная школа, казармы 1-й роты, № 16 – казармы 1-й автомобильной роты и офицерский корпус, и № 18 – гаражи и службы 1-й автомобильной роты. 1911-й год: № 17 – казармы учебной команды и офицерский корпус и № 19 – казармы учебной команды 1-го железнодорожного батальона. 1914-й – 1916-й годы: № 6 – корпус автомобильной школы и № 10 – ещё один корпус той же школы. И завершилось формирование в 1915-м – 1916-м годах, когда был застроен угол с сегодняшней Пионерской площадью (Подъездной переулок, 4/Пионерская площадь, 3), где разместилась та же военно-автомобильная школа.
Как видим, строительство шло, не прекращаясь – по несколько зданий за год-два. Весь переулок был застроен за 10 лет. Застроен не хаотично: здания «идут в одну линию», органично складываясь в ансамбль зданий 1-го железнодорожного батальона. Строятся они в стиле неоклассицизм. А придумал этот ансамбль один архитектор. Тоже, кстати, военный человек! Это Иван Леонардович Балбашевский.
На старой, несколько размытой фотографии с франтоватый мужчина с щёгольскими усами. Он родился в Тифлисе, в семье потомственных дворян в 1868-м году. По долгу службы прибыл в Петербург. Подполковник, штаб-офицер для особых поручений. Кавалер двух орденов Святого Станислава, был награждён также рядом медалей. Выпускник Инженерной академии. Мастер модерна и неоклассицизма, специалист по железобетону, член Русского научно-технического общества. Помимо всего этого успевал участвовать в сооружении первой очереди городского трамвая. Пик строительства в Подъездном переулке пришёлся как раз на время его отставки в 1911-м. А в 1919-м году он был арестован и расстрелян… Его семья была сплошь военной, но брат Ивана, Леонард Леонардович Балбашевский (Пальмский), тяготел к театру. «Наш дедушка Пальмский Леонард Леонардович (Балбашевский), родной брат Ивана Леонардовича Балбашевского, имеет непосредственное отношение к театру оперетты. Леонард Леонардович привёз в Россию и перевёл многие оперетты Кальмана, Легара и т.д., которые шли в Вашем театре. Он имел свой театр (до революции), где ставил оперетты, в том числе и на свои тексты», – пишет внучка Леонарда Леонардовича Ирина на форуме сайта Санкт-Петербургского Театра Музыкальной Комедии. Как видно, брат Иван поддерживал старшего брата, ибо принял участие в перестройке здания Театра Музкомедии. По некоторым данным, именно он стал автором зрительного зала.
Как жаль, что судьба обоих братьев сложилась трагически: Иван был расстрелян, Леонард умер в блокадном Ленинграде…
Часть Балбашевских уехала за границу (семья была большой – у отца зодчего, Леонарда Ивановича, было восемь детей). Знают ли они, во что сейчас превратилось пусть не самое «громкое», но заметное и ценное творение их деда и прадеда? Посмотрим же…
Сегодняшний дом № 13 (как мы помним, казарма 1-го железнодорожного батальона) – самое длинное здание в переулке. Довольно высокое – 4 этажа. Здание ещё пытается выглядеть «подтянутым», «строгим», но вид удручающий.
На лицевом фасаде казармы присутствует лаконичный, но весьма торжественный декор.
Декор фасада.
А вот внутри уже практически ничего нет. Интерьеры казармы и раньше не были обильно декорированы, ныне же и подавно. Всё утрачено, сметено последующими ремонтами и разрушительным пожаром. Кровля уничтожена. Да и не только кровля: выжжен весь верхний этаж.
Бывшая казарма внутри.
Первый пожар случился 25 января 2013 года. Судя по пожарным сводкам, огнеборцы вывели из горящего здания 67 человек. Тогда и выгорел последний, четвёртый этаж. Жильцов расселили – из дома выехали 32 семьи. И познала постройка Балбашевского всю горечь участи расселёнки…
В 2014-м году зданию пришлось особенно плохо: только в марте оно горело три раза. И очагов возгорания каждый раз было несколько. При всём при том дом был закрыт, окна зарешёчены. Но внутри раз за разом – следы проживания бездомных. Так продолжается и сейчас. При всём при этом казарма до сих пор принадлежит военным – Северо-Западному территориальному управлению имущественных отношений Министерства обороны. Вот такие «имущественные отношения». Интересно, хозяину не стыдно?
А может, это часть обычного городского «сценария» – убийство запустением? Пролог – расселение, первый акт – пожар, второй – многолетняя заброшенность… Эпилог – снос. Ведь недавно здесь, буквально напротив, уже снесли школу. Внимательно смотрящий по сторонам читатель знает, что обычно снос бывает не один…
Такую «пьесу» братья Балбашевские бы явно не одобрили.
Синяя поддёвка и красная рубаха палача Перовской. Палач Балбашевского одет в чёрное. Каким же будет убийца здания Балбашевского? Одет он будет неброско – в грязную, пыльную, скорее всего, тоже синюю спецовку. Вместо помоста будет синий забор, а палач вместо топора будет орудовать гидравлическими ножницами экскаватора-разрушителя. Похоже, всё к тому и идёт: на объекте всё замерло.
Такой вот невесёлый текст получился под Новый год.
Градозащитный Петербург 
