Есть в русском языке саркастический оборот: «причинить добро». Однако бывает и так, что уже не до сарказма. Ибо события соответствуют этому обороту в точности. Дому Изотова именно причинили добро: его разрушили в ходе капремонта. Случай вопиющий.
Фасады. Фото Игоря Ланкинена.
Сегодня, читатель, мы вновь бежим за экскаватором. В последнее время такие «пробежки» становятся частым явлением. Да, вот-вот могут начать ломать ещё один дом. На этот раз – в историческом районе Пески.
Пески – историческая часть Петербурга между Невой, Невским и Лиговским проспектами, по обе стороны Суворовского проспекта. Название дано по характеру грунта. Источники говорят о песчаной гряде, оставшейся на месте нынешнего моря. Видать, поэтому району везло во времена наводнений – он никогда не затапливался, ибо стоит на возвышении.
Та же «Викимапия» повествует, что в XII—XIII веках по территории Песков проходила дорога между Великим Новгородом и селом Спасским. Село это располагалось на месте нынешнего Смольного. Даже не верится, что там когда-то было село. Настолько это было давно.
К середине XVIII века здесь возникла слобода с Церковью Рождества Богородицы в центре. Так эта часть города и стала Рождественской. В 1730—1740 годы из района Смольного двора через поросшую лесом территорию Песков была прорублена просека по направлению к Невской першпективе. Это будущий Суворовский проспект – с него и началось, как ныне говорят, освоение и развитие территории. Когда-то он назывался Слоновьей першпективой, потому что на углу Невского и Лиговки был слоновый двор. Именно здесь происходило действие басни Крылова «Слон и моська» (сведения и иллюстрация взяты отсюда).
С XVIII века в районе Песков «квартировала» военная слобода, где размещались армейские и гвардейские полки. Теперь мы знаем, почему так называются Сапёрный и Артиллерийский переулки. В XVIII веке здесь были и ремесленные слободы плотников, столяров, выписанных в город из монастырских вотчин Новгорода, Боровичей и Старой Руссы для строительства Александро-Невского монастыря (вот откуда в Петербурге взялись Новгородская и Старорусская улицы). Нумерация домов была настолько путаной, что на конвертах писали не номер дома, а фамилию владельца. Иначе почтальон мог и не доставить послание по адресу, а просто-напросто заблудиться.
Также на Песках бойко торговали: один за другим росли различные торговые склады и ряды. Это естественно: торговля есть везде, где живут люди. Жил здесь в основном простой люд: купцы, мещане, ремесленники, подёнщики, перевозчики через Неву и владельцы постоялых дворов. Знатного люда «не водилось».
Облик этой части столицы кардинально изменился в конце XIX – начале XX века. Тогда вдоль Синопской набережной начала складываться, как теперь пишут, промзона, а обширная территория активно застраивалась доходными домами. В архитектуру свежим ветром ворвался модерн, и некоторые дома были по тем временам многоэтажными. Впрочем, кто-то не поддавался моде, строил по старинке, и модерн здесь соседствует с эклектикой. Среда здесь всё ещё гармоничная, сложившаяся. Здесь строили Товстолес, Шауб и другие известные зодчие рубежа прошлых веков. Вот как выглядели Пески сто лет тому назад.
Могло бы выглядеть так же и сейчас.
Теперь некогда тихий и спокойный район превращается в кипящий котёл строительного хаоса: то тут, то там появляется не замечаемая губернатором уплотнительная застройка. В ответ жители формируют большие и сильные инициативные группы в защиту своих улиц, домов, дворов и скверов. Дело дошло уже до митингов.
Вот и сейчас по пути мы встречаем нескольких пикетчиков, возвращающихся с очередной акции. Мы идём на улицу Кирилловскую, в то её место, где она упирается в улицу Моисеенко. Там стоит дом Изотова (Кирилловская ул., 23/Моисеенко ул., 27). Дому всего 110 лет – это немного по европейским меркам. Это лаконичное здание в стиле модерн возвёл в 1907-м году архитектор Николай Давидович Каценеленбоген, автор 27 проектов в городе, среди которых большинство – доходные дома, но есть и общественные, и промышленные здания (здесь можно ознакомиться с «портфолио» зодчего). Николай Давидович – архитектор с именем. Родился в 1879-м году, умер в 1943-м. Таким образом, строил и в царские (предреволюционные), и в советские времена. В 1904-м году закончил институт Гражданских инженеров. Помимо нашего города и области работал в Новгородской области и Самаре, где возвёл фасад Театра оперы и балета совместно с Ноем Троцким.
Знал бы, видел бы Николай Давидович, что один из «его» домов сейчас стоит на подпорках! И зодчий здесь совершенно не виновен.
Наш сегодняшний путь завершён. Вот он, дом Изотова. Его сразу можно узнать по двум эркерам с фигурными решётками. А сейчас ещё и по корявым металлическим конструкциям, подпирающим фасад. Как они здесь появились? Непременно узнаем. Пока же углубимся в историю. Из предыдущего текста нашей рубрики уже известно, что в то время, когда строился Изотовский дом, эта часть города не была фешенебельной. Рабочие и солдатские слободы, бойкая торговля – вот чем жила Рождественская часть (Пески) столетие назад. Знаем ещё и то, что название Пески этой части города было дано за сложные грунты на песчаной основе. Пески зыбучи, и строить здесь было сложно. И ещё здесь были болота: Кирилловская улица когда-то называлась Болотным переулком, а Моисеенко – Большой Болотной и просто Болотной улицей. Впрочем, Кирилловская успела побывать Треповской, а Моисеенко – переулком к Рождественской слободе, Мало-Охтенским проспектом, Малоохтенским проспектом (уже без дефиса), а также Скобелевской. В те дни, когда строился дом, на который мы сейчас смотрим, Кирилловская была уже Кирилловской (да, название дореволюционное – в честь первоучителя славян, а не нынешнего патриарха), а Моисеенко – Мало-Охтенским проспектом.
Дом А.Г. Изотова интересен ещё и тем, что им всю его дореволюционную жизнь владела одна семья – Изотовых. Впрочем, жизнь эта получилась короткой – уже через десять лет после постройки дом был отобран и занят пролетариями. Впрочем, для того, чтобы изучить столь краткий отрезок времени, пришлось просмотреть адресную книгу «Весь Петербург» (ВПб), адресную книгу Яблонского, табели домов и купеческие книги. Все эти источники поведали нам, что Изотовы были купеческой семьёй (однако не написано, чем они торговали). Они владели участком с 1881 года по 1917-й! (Ссылка по 1881 году: Купеческая книга на 1882 г. С. 288). До этого на участке стоял другой дом, который снесли для строительства «современного» (на тот момент). В 1889-м году участок принадлежит уже Изотовой, вероятно, жене (Табель домов на 1889 г. с. 72). В 1915-м году здание перешло наследникам (ВПб на 1916-й г. (О. 4. Стб. 149). Владели они им до 1917-го года (ВПб на 1917-й г. О. 4. Стб. 147).
О том, что стало с купеческой семьёй после октября 1917-го, история умалчивает. «Новейшая жилконторская история» и РГИС (дата обращения: 31.10.2017) рассказывают нам о том, что в доме (вместе с флигелем) было всего 24 квартиры. Большинство, очевидно, коммуналки (судя по приметам быта, оставшимся после расселения), но не густонаселённые. Площадь двух самых больших квартир — 127, 20 кв. м. (квартира № 17) и 126, 90 кв. м. (квартира № 15). Есть три явно однокомнатных: 19 — 44, 0 кв. м., 22 — 44, 40 кв. м. и 10 — 45, 20 кв. м. Площадь остальных средняя: 55, 84, 67, 80. По официальным данным, на момент расселения в доме проживало 35 семей.
35 семей на 24 квартиры. Можно сделать вывод, что люди жили не очень тесно. И уезжать, тем более, на окраины, хотелось не всем. Вплоть до недавнего времени, пока не упала стена, на ней держались надписи: «Не трогайте меня, оборву руки!», «Убьёте меня – убьёт дом!» Вид этих надписей на фоне трещин производил гнетущее впечатление.
Внутрь дома уже не попасть: заколочено, переломано, огорожено. Но у нас есть возможность «запустить машину времени». В распоряжении «ГП» – эксклюзивные, редчайшие фотоснимки Игоря Ланкинена. Каждый кадр – уже история. Потому что всего этого больше нет…
Парадная. Балюстрада уже срезана. Ещё одна лестница серьёзно повреждена мародёрами. Да, наибольший ущерб дому Изотова причинили люди.
Как же там, в доме? Смотрим…
Дом Изотовых внутри. Фото Игоря Ланкинена.
Уже следы мародёрства, уже погром. А ведь совсем недавно здесь жили люди. Дом ещё не успели сжечь, бомжи не захламили его до самых потолков. На потолках ещё целы лепные розетки, в комнатах – круглые металлические печи. И даже брошенные вещи не постарели: на кухонном столе ещё вполне приличная клеёночка, обои не успели отклеиться от стен и испортиться, а в маленьком эркере как стоял, так и стоит круглый стол с придвинутым стулом. Как будто хозяин вышел куда-то и обещал вернуться. Даже окно не закрыл…
А в окно настырно лезет чужеродная «Невская ратуша». И обильно портит вид уплотнительная застройка, против которой выступают граждане и которую предпочёл не заметить, отважившись солгать президенту, губернатор. Ещё чуть-чуть – и здесь, на Кирилловской, новостройки перекроют всё небо.
Обратите внимание, какой маленькой, сиротливой и уже какой-то чужой смотрится на их громоздком фоне историческая застройка. Как «перетягиваются» зрительные акценты.
Совсем вплотную, на Моисеенко, 27, тоже идёт стройка. Быть может, её зачинателю нужен дом Изотова? Точнее, его участок? Возможна ли хитрая «двухходовка»: после обвала нынешний хозяин дома от него откажется, а сосед приберёт «золотую землицу» себе?
Всё возможно. Участок совсем рядом с домом Изотова – на снимке виден его дворовой фасад.
Почти век люди жили здесь спокойно. Жилконтора обслуживала здание: уборщицы мыли лестницы, маляры делали косметические ремонты (последняя «косметика» была сделана в двухтысячных). Правда, на доме, в том месте, где лицевой корпус смыкается с флигелем, появились трещины в межоконном поясе (при просадках грунта это явление распространённое). У людей «поехали» окна.
Возможно, виной появления этого дефекта стало строительство в середине XX века нового дома по соседству, на Кирилловской, 21. Вкупе с проблемными грунтами ничего хорошего дому новое строительство не предвещало. В 1999-м году на фасаде установили маячки, которые не разорвались. Но дело шло к капитальному ремонту. И пришло бы, если бы, как известно, в конце прошлого века не рухнула страна…
Дальнейшие события можно восстановить с максимальной точностью.
Итак, перспектива капремонта, которого дом Изотова доселе не проходил, стала отчётливо вырисовываться на заре нового века. Трещину видели все, и весть о расселении не стала для жильцов громом с ясного неба. Впрочем, жильцы лицевого корпуса могли надеяться, что обойдётся – можно ведь расселить только флигель… Но не обошлось. В 2008-м было издано Распоряжение № 1325-р от 08 сентября 2008 «О признании многоквартирного дома 23 по Кирилловской ул. аварийным и подлежащим сносу».
18 января 2008 «Живой город» узнал, что в этот день в районной Администрации собиралась комиссия по сносу дома Изотова. «Дому более ста лет, и он в хорошем состоянии. Но нам предоставили такое заключение «независимых экспертов», что просто волосы шевелятся от того, как этом дом простоял до сих пор без представителей Администрации Центрального района. Копию лицензии на проведение технической экспертизы этой фирмой нам предоставить отказались», – сказано в «живогородском» отчёте.
В феврале 2008 состоялось совещание у главы района. Было принято решение приступить к расселению, а 25 декабря 2009 подоспело Постановление Правительства Санкт-Петербурга N 1538 об изъятии квартир «для государственных нужд». Хотя нужды у государства на тот момент не было – мы уже читали выше, что дом объявили подлежащим сносу (несмотря на то, что закон прямо запрещает снос исторических домов в охранной зоне). Что делать дальше – государство ещё не ведало.
По данным на 13 октября 2010 года, в расселяемом доме Изотова оставалось 6 семей. Три года спустя, 28 августа 2013, состоялось заседание городской МВК (межведомственной комиссии). На нём дом ещё раз признали аварийным. Но уже подлежащим не сносу, а реконструкции. Предыдущее распоряжение утратило силу, районному руководству было поручено наблюдать за объектом.
Одним словом, город решил, что дом будет жить. Но решение это зрело три года. И, как выяснилось, ещё не вызрело. В дом, как и в сотни ему подобных, начали проникать бездомные, устраивать там свалку и пожары. Правда, до большого возгорания дело, к счастью, не дошло. Но началось обычное противостояние бомжей и жилконторы. Фомка была сильнее молотка – бродяги побеждали, неизменно отмечая победы локальными «огненными возлияниями». А государство всё думало: что же делать с домом? Под какую, собственно, нужду мы его изъяли?
Тем временем стало известно, что за «деятелями», приговорившими дом Изотова к сносу, «охотится» горпрокуратура. Так называемая «комиссия Гринберга» была объявлена мошеннической и ликвидирована. Но маховик государственной машины уже крутился (пусть и вхолостую), люди из дома уехали, и пути назад уже не было.
Была мысль выставить дом на торги. Но быстро улетучилась. Окончательно судьба дома была определена лишь в 2014-2015 годах. «В 2014-м году удалось добиться его включения в программу «Молодёжи – доступное жилье». В том же году оператор этой программы «Санкт-Петербургский центр доступного жилья» заказал разработку проекта капремонта. 2015-й год ушёл на проектирование. Прошлой осенью был объявлен тендер на производство самих ремонтных работ», – рассказал координатор «Живого города» Дмитрий Литвинов. Он же писал в своём блоге тревожные строки об ухудшении состояния здания, фиксировал утрату оконных заполнений, перегородок и перекрытий. Прозорливый Дмитрий предупреждал, что дом Изотова может повторить судьбу дома в Дегтярном переулке, 26… Но всё вышло ещё хуже.
А поначалу мы, градозащитники, очень обрадовались тому, что здание обрело «крепкого» хозяина. Решение о передаче было спасением. У оператора МДЖ («Санкт-Петербургского центра доступного жилья») была неплохая репутация – несколько домов уже проходили или полностью прошли капитальный ремонт.
К работе приступили быстро: на проект и все согласования ушло меньше года. В августе было принято решение о включение в программу, а уже в марте следующего, 2016-го, на объекте вовсю застучали молотки работяг. Подрядчиком было ООО «Балтика». Работы обещали завершить меньше чем за год – управиться к началу 2017-го.
Но молотки-то были не простые. А отбойные. К ужасу очевидцев, градозащитников и сочувствующих дому журналистов, ремонт был больше похож на снос. Кучка гастарбайтеров с радостными криками разбирала флигель (хотя в переборке нуждалась лишь небольшая часть между лицевым корпусом и флигелем). Стук и грохот стоял такой, что весь квартал вздрагивал. 1 марта градозащита забила тревогу, снос флигеля был признан самовольным и остановлен, но, как только шум унялся, злое дело было доведено до конца.
А 13 марта 2017 город облетела шокирующая новость: при капремонте обвалился кусок дома. Лицевого корпуса. Ибо флигеля к тому времени уже не было. В доме были демонтированы все внутренние стены и перегородки, а также перекрытия. От дома оставалась одна коробка. Видимо, переусердствовали. И дом со стороны двора частично рухнул. Не выдержал чрезмерного усердия своих «спасителей», ставших разрушителями.
Вот как это выглядело (человек сделал снимок из своего окна).
Улицу экстренно перекрыла МЧС. По официальным сводкам, пострадавших не было. Диверсий тоже не обнаружили. Четыре дня спустя Смольный выжал из себя краткий комментарий: «Жилищный комитет Петербурга заявляет, что капремонт дома №23 по улице Кирилловской проходит в соответствии с требованиями градостроительного законодательства и законодательства об охране памятников». Что ж, при таком комитете по охране памятников, наверное, так и есть…
Активисты ВООПИиК обратились во все городские инстанции с требованием взять дело под контроль. В качестве ответа пришла «успокоительная пилюля»: «не переживайте вы так, по закону они всё восстановят, они обязаны».
Отписка чиновников активистам.
После чего борьба за дом вступила в активную фазу.
Для тех, кто ещё не знает этого, поясню. В городе есть закон, который запрещает сносить исторические (до 1917 года постройки) здания только потому, что здания эти мешают инвесторам. Разрешается только разборка отдельных аварийных конструкций. Закон этот сносу дома, пусть даже и серьёзно пострадавшего, сильно мешал. Городская администрация сделала ход конём, и… «аварийной конструкцией» объявили всё здание – в мае 2017-го оно было признано аварийным. Услужливые наёмники порекомендовали снести дом Изотова. Совсем. «В мае 2017 года Центр диагностики строительных конструкций провёл техническое обследование и причислил дом к аварийным зданиям. Его сотрудники порекомендовали полностью демонтировать строительные конструкции и восстановить дом по специально разработанному проекту с воссозданием исторического вида главного фасада. Кроме того, Центр не рекомендует сохранять стены главного фасада здания из-за высокой вероятности образования и развития в дальнейшем повреждений», – пишет Мария Мельникова.
События осени замелькали с калейдоскопической скоростью: обходы, заседания, совещания, комиссии, рабочие группы… На днях объект вместе с некоторыми представителями градозащитного сообщества посетил вице-губернатор Игорь Албин. Дом Изотова обсуждали на встрече с «группой Сокурова». 22 мая в КГИОП состоялось заседание рабочей группы по восстановлению облика исторических зданий. Эта группа в народе носит название «сносной комиссии», и на ней обсуждался вопрос о полном сносе дома Изотова. 18 октября вопрос был поднят повторно. Защитники дома письменно выразили особое мнение (вы можете с ним ознакомиться). А перед этим «в нарушение регламента работы рабочей группы КГИОП по восстановлению облика исторических зданий 12 сентября было проведено «заочное заседание», на котором был одобрен снос здания. 28 сентября КГИОП на основе этого решения выдал положительное заключение на cоответствие режимам зон охраны эскизного проекта воссоздания дома», – пишет «Градозащитный Петербург». Заголовок текста чётко констатирует: «“Санкт-Петербургский центр доступного жилья” не оправдал надежд градозащитников на сохранение Дома Изотова».
«Бои» за дом Изотова продолжаются. Шансы на спасение оценивают как 50 на 50. Правда, «наши танки» начали несколько сдавать назад: некоторые активисты, похоже, соглашаются уже на сохранение одного фасада. По мнению «полевых градозащитников», это категорически неприемлемо. Ибо стоит лишь единожды согласиться, выбрать из двух зол меньшее, как дороги назад уже не будет, и предлагать только сохранение фасада впредь будут всегда. Да и подобные «самообрушения» могут продолжиться. Сейчас уже невозможно что-либо доказать, но вполне возможно, что обвал был подстроен. И очень скоро «всплывёт» слишком быстро подготовленный проект очередной стекляшки. Теперь уже на углу Кирилловской и Моисеенко.
Осталось лишь подытожить, что злодеяние осталось безнаказанным: за разрушение никто не понёс ответственности. Сказали, что нечаянно. А дом не памятник (уголовная ответственность за разрушение и повреждения предусмотрена только для разрушителей памятников). Никаких изменений в структуре работы жилищной программы тоже не произошло – нужные выводы не сделаны. А пора бы уже, после стольких заседаний, их сделать. Ситуация дикая: хотели как лучше, а получилось даже хуже, чем всегда. Но хотели ли? Что было на уме у горе-строителей, обваливших огромный кусок дома, какое они получили задание? Почему так рьяно ломали флигель? Вопросов множество. И они остаются. Вместе с чудовищным выводом: всё получилось с точностью до наоборот. Благими намерениями усеян путь экскаватора. Дом Изотова убили ремонтом.
И напоследок. Последний взгляд дома Изотова. Пронзительное фото Дмитрия Литвинова.
Дарья Васильева, специально для «ГП».
Автор сердечно благодарит Илью Хоничева за помощь в исследовании дореволюционной жизни здания, Юлию Минутину-Лобанову и Александра Кононова за предоставление сведений о текущей ситуации.
Градозащитный Петербург 